Темнота во время показательных была бичом фигуриста. Показательные выступления — это световое шоу, спектакль, представление. Освещение во время проката бывает такое, что хоть глаз выколи, да ещё разноцветные вспышки света, не говоря уж о лазерных световых установках во времена Арины. Как ни стараешься не смотреть на потолок, это не оберегает от случайного ослепления — временами лазер попадает на лёд, отражаясь от него. Сбивается дальномер — для фигуриста, привыкшего годами видеть лёд на одном расстоянии своего лица, он кажется то выше, то ниже, чем есть на самом деле, поэтому сложные элементы во время показательных старались не делать. Одно дело навернуться с четверного прыжка и травмировать ногу во время проката, совсем другое — во время показательного, когда ты катишься для удовольствия.

Арина надела чёрные колготки, а сверху белые шорты, которые… Они были совсем короткие! Не доставали даже до середины бедра. Да ещё и плотно обтягивали задницу. Следом надела бедую футболку и завязала её низ над талией, сразу под грудью. Соколовская надела белые колготки, чёрные шорты и чёрную футболку, завязав её точно также.

— Ни фига себе! — изумилась одна девчонка-парница в красном коротком платье, занявшая второе место. — Вы прямо так будете катиться?

Присутствующие в раздевалке фигуристки зашептались, глядя на бесстыжих юниорок. Хотя чего тут такого? В «Кавказской пленнице» тоже героиня с голым пупом ходит и с ляжками в обтяг, и ничего…

— Именно так! — небрежно сказала Соколовская, массажкой взбивая волосы, потом обратилась к Арине: — Завяжи мне повязку. Потом я тебе волосы взобью и повязку завяжу.

Соколовская подняла вверх свои белокурые волосы и Арина завязала на её голове чёрную налобную повязку. Потом Соколовская массажкой взбила чёрные локоны Арины, и пропустила под ними повязку, завязав её на затылке. Осталось только надеть напульсники, и накраситься.

Пока занимались с одеждой и волосами, наступил получасовой антракт на заливку льда и передышку зрителей. В это время Арина предложила Соколовской накраситься совсем не так, как привыкли в СССР. Она предложила ей накраситься, как в её время красились всякие неформалки и зумерши!

— Давай сделаем длиннющие стрелки, такие, чтоб они за веки заходили! — предложила Арина. — Тогда глаза будут как у кошки, или у египетской принцессы!

— Так никто не делает, — удивилась Соколовская. — Все только ресницы красят и веки. Я прям не знаю… Кто тебя так научил?

— Кто научил, того уже нет! — лукаво рассмеялась Арина. — Вернее, он ещё совсем зелёный тут! Ну давааай! Будет классно! Все упадут! Иди давай сюда!

У Соколовской косметика была импортная, французская, не сравнить с той, которая была у Арины, мамина, производства фабрики «Красный Октябрь». Арина взяла тонкий чёрный карандаш, встала перед Соколовской, задравшей перед ней лицо с закрытыми глазами, и принялась творить! Надо сказать, в своём времени Арина Стольникова была великим мастером по рисованию красивых стрелок, которые она делала с первого раза одним росчерком лайнера от «Коко Шанель», а потом заштриховывала толстым фломастером той же фирмы. В этом времени такие удобные инструменты для макияжа были ещё не изобретены. У Соколовской косметика тоже была «Шанель», но в качестве подводки были деревянные карандаши. Правда, рисовали они тоже хорошо, и Арина быстро нарисовала длиннющие красивые стрелки на глазах Соколовской. Они заходили далеко за пределы век и смотрелись очень красиво.

— А под правым глазом слёзки нарисуем! — заявила Арина.

— Зачем? — удивилась Соколовская, с интересом разглядывая в зеркало свой новый образ. — Их же всё равно с трибун не будет видно.

— Это будет значить, что все нас уже задрали, и мы хотим просто танцевать под Боба Марли! Философия нашего танца будет такая! — рассмеялась Арина, рисуя Соколовской три слезы под правым глазом. — Ну всё! Крась губы, сейчас я себя сама раскрашу.

Пока юниорки занимались боевым раскрасом, на их манипуляции с удивлением смотрели остальные фигуристки, недоумевающие, что делают Хмельницкая и Соколовская. Неслыханно! Макияж этих дерзких малолеток был совсем не такой, к которому привыкли современные советские девушки и женщины. Он был какой-то… странный и несовременный! Как можно вообще обойтись без синих век??? Но всё же… Было в этих стрелках что-то такое… такое… А не попробовать ли нарисовать их тоже, ведь они сильно удлиняют глаза???

— Всем готовиться! Выход через пять минут! — тренер, отвечавший за выход, постучал по двери раздевалки.

Вот и губы накрашены, пора идти… Набросив сверху олимпийки, чтобы любопытные глаза не увидели раньше времени, Арина с Мариной вышли в коридор. Там стоял тренер, стучавший в дверь. Увидев фигуристок, он выронил бумагу с ручкой. Олимпийки — олимпийками, но ноги с задницей они не скроют!

— Здрасти, удачного дня! — смущённо пролепетала Арина и опустив голову, как мышка, пробежала мимо.

Соколовская подозрительно оглядела тренера с ног до головы, фыркнула и тоже поскакала вслед за Ариной. Им же выступать сейчас первыми!

В коридоре фигуристы, выступавшие во втором отделении показательных, выстроились в ряд. Как всегда, царила чехарда и суета, да и освещение тут было относительно тусклым, и на Хмельницкую с Соколовской почти никто не обратил внимания, а если и обратили, то мысленно покрутили пальцем у виска. Левковцев их не видел — его обязанностью было открывать дверь перед выбегающими фигуристами. Держать двери на арену открытыми и запускать тёплый воздух категорически не допускалось — внутри должна быть определённая температура воздуха, чтобы предотвратить таяние льда.

— Готовы? — Левковцев открыл дверь и уставился на Арину, стоявшую первой. — Пошли!

— Хмельницкая и Соколовская на старт! — сказал тренер, отвечавший за выход, уже немного пришедший в себя, и вычеркнул фамилии из списка.

Арена в дверном проёме мигала цветными огнями, бегающими в темноте и тишине. И тут ожил информатор.

— Наш чудесный вечер продолжается, уважаемые товарищи! На лёд выходят Людмила Хмельницкая и Марина Соколовская, первое и второе место в разряде юниорок. Встречайте!

Арина выбежала в открытую дверь, которую держал Левковцев, быстро сняла чехлы с лезвий, подождала, пока это же самое сделает Соколовская, и в это время заиграла музыка. Боб Марли! Композиция «Positive Vibration». При первом крещендо бочки Арина прыгнула на лёд вправо от калитки, Соколовская последовала за ней, только прыгнула влево. Сделав три шага вперёд, девочки остановились в трёх метрах от калитки и заняли стартовую позу, расставив ноги на ширине плеч и сложив руки на груди.

…Дарья Леонидовна, когда объявили, что сейчас, после показавшегося очень длительным антракта, будет выступать Люся и Марина, ощутила некоторое облегчение. Потом заиграла музыка, и в свете бегающих по арене разноцветных огней на лёд выскочила стройная высокая девушка. Но… Её одежда смотрелась очень неприлично! Нет! Это не могла быть Люся! Но материнское сердце настойчиво повторяло, что это всё-таки она, её непослушная вредина, Людмила Хмельницкая. На это указывало и то, что следом выскочила стройная белокурая девушка, чуть пониже ростом, одетая в такую же бесстыжую одежду, только противоположного цвета.

На Люсе белая майка, завязанная практически под грудью, отчего чуть не четверть её тела смотрится обнажённым. Очень короткие облегающие белые шорты, и под ними чёрные колготки, визуально удлиняющие и так длинные ноги. Белые коньки контрастируют с чёрными колготками и неожиданно, но смотрятся очень стильно и красиво. Чёрные волосы взбиты и высоко подняты наверх белой налобной повязкой, на запястьях белые напульсники. А её лицо!!! Глаза Люси очень сильно обозначены длиннющими стрелками тянущимися почти до висков. Это так необычно и завораживающе…

А Соколовская! Одета так же! Только майка чёрная, точно так же завязанная под грудью, отчего видно мускулистый животик с пупком. Чёрные шорты и белые колготки. Белокурые волосы взбиты и подняты вверх чёрной повязкой. На запястьях чёрные напульсники. И макияж точно такой же, как у Люси, отчего они смотрятся чуть ли не сёстрами. А возможно, в этом и был эффект и смысл параллельного номера? Чёрное и белое? Инь и янь?